Михаил Казиник о кошерном Нобелевском обеде

В 2005 году одну из Нобелевских премий в области экономики получил Роберт Оуманн. Ему уже за семьдесят лет. Он гражданин США и Израиля, преподает в Еврейском университете Иерусалима. Все это было бы не так важно. Евреев среди Нобелевских лауреатов столько, что эту премию можно назвать национальной. Хотя присуждается она безличностно, за работы, а не конкретным людям.
Но Роберт Оуманн оказался религиозным евреем, естественно, строго придерживающимся законов кашрута.

Нобелевские торжества обязательно состоят из трех частей, традиционных и одинаково важных. Это вручение Нобелевских премий, нобелевский обед и концерт, посвященный Нобелевским лауреатам. Проходит он в день вручения премий, шведское телевидение записывает его и 31 декабря, в предновогодний вечер, показывает по всей Европе.Я разрабатываю идею концерта, предлагаю, каких музыкантов пригласить. Это, естественно, делается вместе со Стокгольмским телевидением. Потом в эфире комментирую все, что происходит в концертном зале: беру интервью у Нобелевских лауреатов, интересуюсь их отношением к музыке, к культуре. Например, нобелевский концерт 2005 года я начал с обращения к мамам и папам. “Хотите, чтобы у ваших детей была самая престижная премия, – начинайте их обучение не с химии, а с музыки. Сейчас я буду спрашивать всех лауреатов Нобелевской премии: и нынешних, и прошлогодних, и они скажут, что в их жизни всегда была музыка”. Нобелевский концерт готовится на протяжении всего года, но конкретная работа на сцене занимает несколько дней. Дело в том, что съезжаются музыканты с мировыми именами, у них очень жестко расписан гастрольный график. Проходит пять-шесть репетиций с камерами, светом, звуком.
Нобелевский обед – это традиционная часть торжества, в которой ничего не меняется десятилетиями. Одно и то же меню делают одни и те же повара. По-особому приготовленное мясо, разнообразные приправы, подливы, соусы. Рыба, естественно, то же в разнообразных вариантах. Есть секреты нобелевского стола, которые кулинары берегут строже государственной тайны.

Kто однажды присутствовал на этом обеде, на всю жизнь запоминает вкус этих кушаний. Но, естественно, шведские повара не соблюдают законы кашрута. Например, в соусах к мясным блюдам может быть сметана. Роберт Оуманн заявил, что ни он, ни сопровождающие его лица, а это ни мало – ни много 18 человек, лауреатам разрешено приезжать на награждение с семьями, не смогут присутствовать на этом обеде. Скандал получается. А подать одним лауреатам на стол одни блюда, другим – другие, это, извините, по нормам просвещенной Европы, дискриминацией называется. И тогда впервые за всю историю нобелевских торжеств решили отказаться от услуг шведских поваров. Пригласили специально лучших мастеров из ресторанов Израиля. И для участников нобелевского обеда решили сделать кошерный стол. Все снималось на видеокамеры и документировалось. Каждый вечер специальный представитель Оуманна – раввин, смотрел видеозапись, не нарушен ли кашрут.
В Швеции это стало событием номер один на целую неделю. Выпуски теленовостей начинались с сюжетов о том, как готовят кошерный нобелевский обед и какой едой будут потчевать лауреатов и гостей. Вся страна смотрела и обсуждала эти новости. Должен сказать, что обед получился отличный.
Но это еще не все. Вручение премий традиционно проводится в субботу. От этого отказаться невозможно. А для еврея суббота – это святой день и его нельзя нарушать никакой работой. Роберт Оуманн долго обсуждал этот вопрос со раввинами и, наконец, решил: премию он получит в субботу и даже произнесет лауреатскую речь. Но вот из гостиницы в нобелевский зал пойдет только пешком. Никаких машин ни ему, ни сопровождающим его лицам не подавать. Еврей не может в субботу пользоваться транспортом.
2005 год. Все напуганы терроризмом, а здесь через пол Стокгольма пойдут восемнадцать верующих евреев во главе с Нобелевским лауреатом.Михаил поднялся со стула и стал показывать, как двигалась эта процессия по шведской столице. Казиник – хороший актер, долгие годы дружбы со сценой дают себя знать. И, конечно, он умеет имитировать походку старых евреев, их интонации. Получился забавный водевиль, который так и просится на профессиональные подмостки.
 Стянули всю шведскую полицию, чтобы охранять этих ненормальных евреев. Стокгольмцы, давно пресытившиеся всем и потерявшие интерес ко всему, что находится за пределами их дома, высыпали на улицы. Такого в своей жизни они еще не видели. Полиция перекрыла центр города, образовались автомобильные пробки, но никто не нервничал, не торопился. Все смотрели, как посередине улицы идут евреи в черных сюртуках с ермолками, с пейсами, их жены в традиционных головных уборах.
Входит Роберт Оуманн в концертный зал, и здесь я к нему с вопросом: “Какую музыку Вы любите, какая музыка вдохновляет Вас на открытия, на книги?”. “Бах, конечно. Все барокко люблю, Генделя люблю, Вивальди люблю, но Бах – это особая музыка”, – мгновенно ответил лауреат. Я опешил: “Вся страна буквально, стоит на ушах, чтобы сделать для вас кошерный обед, чтобы вы в субботу без происшествий прошли по городу, а вы говорите – Бах. Трудно найти более христианского композитора, его же считают “пятым апостолом”. У Баха все время Христос, Христос…”.
Теперь уже Роберт Оуманн как-то странно посмотрел на меня и сказал: “Бах – это мозг! Это великий мыслитель. Он вдохновляет меня”.
Сказано это было таким тоном, что я понял, дальнейшие расспросы бессмысленны...